Напишите пожалуйста 10 любых фразеологизмов с и их значением
1 Пекти раки-червоніти, 2. Вогонь Прометея-прагнення до досягнення високої та благодарної мети. 3 Як зірок на небі-Дуже багато 4. Стріляний горобець-людина яку важко обдурити 5. Набрати в рот води - мовчати 6. Як білка в колесі бути увесь час заклопаним мати багато роботи турбот. 7. За царя гороха- давно коли людей ще було мало.
Бить баклуши - бездельничать
сломя голову - быстро
рукой подать - близко
зарубить на носу - запомнить крепко-накрепко
на краю земли - где-то далеко
водить за нос - обманывать
нос к носу - напротив, близко
как две капли воды - очень похожи
как рыба в воде - чувствовать себя уверено
как в воду канул - пропал, бесследно
ЕЩЕ ПО ТЕМЕ:
Сжать: Я пробовал было отпихнуться от волнореза веслом, но оно тотчас сломалось. Я одеревенел от отчаяния и вдруг заметил(или, вернее, почувствовал), что Житкова уже нет у меня за спиной. Была такая секунда, когда я был уверен, что он утонул. Но тут я услыхал его голос. Оказалось, что в тот миг, когда нас подняло вверх, Житков с лодки на мол, на его покатую, мокрую, скользкую стену, и вскарабкался на самый гребень. Отткуда он закричал мне: -Конец! "Конец"-по морскому канат. Житков требовал, чтобы я кинул ему верёвку, что лежала свернутой в кольцо на носу. Но в мрском лексиконе я был ещё нетвёрд, поэтому понял слово "конец" в его общем значении и завопил от предсмертной тоски. К счастью, сторож маяка увидал катастрофу и поспешил мне на помощь. Со страшными ругательствами, которых не могло заглушить даже завывание бури, с искажённым от злобы лицом он швырнул мне конец веревки, вместе Житковым виащил меня, дрожащего, но невыразимо обрадонного, на мокрые камни мола и тотчас же занялся нашей лодкой: зацепил ее длинным багром и велел подручному ввести ее в гавань, после чего он снова накинулся на меня и Житкова, требуя, чтобы мы следовали за ним на маяк. Я ожидал необыкновенной свирепости, но он, не переставая браниться, приказал скунуть промокшее платье и бегать нагишом по волнорезу, чтобы скорее согреться. Потом уложил нас на койку в своей конуре, прикрыл одеялом и, усевшись за опрокинутый ящик, взял перо, чтобы составить протокол о случившемся. А я был поражён храбростью своего верного и надёжного товарища.
Я пробовал было отпихнуться от волнореза веслом, но оно тотчас сломалось, потом вдруг заметил(или, вернее, почувствовал), что Житкова уже нет у меня за спиной. я был уверен, что он утонул, но тут я услышал голос. в тот миг, когда нас подняло вверх, Житков с лодки на мол, на его покатую, мокрую, скользкую стену, и вскарабкался на самый гребень. Отткуда он закричал мне: -Конец! "Конец"-по морскому канату. он требовал, чтобы я кинул ему верёвку, что лежала свернутой в кольцо на носу. Но в мрском лексиконе я был ещё нетвёрд, поэтому понял слово "конец" в его общем значении и завопил от предсмертной тоски, сторож маяка увидал катастрофу и поспешил мне на помощь, с искажённым от злобы лицом он швырнул мне конец веревки, вместе Житковым виащил меня, дрожащего, но невыразимо обрадонного, на мокрые камни мола и тотчас же занялся нашей лодкой: зацепил ее длинным багром и велел подручному ввести ее в гавань, после чего он снова накинулся на меня и Житкова, требуя, чтобы мы следовали за ним на маяк. Я ожидал необыкновенной свирепости, но он, не переставая браниться, приказал скунуть промокшее платье и бегать нагишом по волнорезу, чтобы скорее согреться. Потом уложил нас на койку в своей конуре, прикрыл одеялом и, усевшись за опрокинутый ящик, взял перо, чтобы составить протокол о случившемся. А я был поражён храбростью своего товарища.
Нужно сделать сжатое изложение, Как-то под вечер, когда мы с Борисом Житковым возвращались на лодке домой, сорвался сильный ветер и погнал нас прямиком на волнорез. Разгулявшиеся волны словно задались целью шваркнуть нас со всего размаха о гранит волнореза. Мы гребли из последних сил, чтобы добраться до гавани, прежде чем нас ударит о камни.
Это оказалось невозможным, и вот нас подняло так высоко, что мы на мгновение увидели море по ту сторону мола, потом бросило вниз, как с пятиэтажного дома, потом обдало огромным водопадом, потом с бешеной силой стало бить нашу лодку о мол то кормою, то носом, то бортом.
Я пробовал было отпихнуться от волнореза веслом, но оно тотчас сломалось. Я одеревенел от отчаяния и вдруг заметил, или, вернее, почувствовал, что Житкова уже нет у меня за спиной. Была такая секунда, когда я был уверен, что он утонул. Но тут я услыхал его голос. Оказалось, что в тот миг, когда нас подняло вверх, Житков с изумительным присутствием духа прыгнул с лодки на мол, на его покатую, мокрую, скользкую стену и вскарабкался на самый гребень. Оттуда он закричал мне:
- Конец!
"Конец" - по-морскому канат. Житков требовал, чтобы я кинул ему веревку, что лежала свернутой в кольцо на носу, но так как в морском лексиконе я был еще очень нетверд, я понял слово "конец" в его общем значении и завопил от предсмертной тоски.
К счастью, сторож маяка увидал катастрофу и поспешил мне на помощь. Со страшными ругательствами, которых не могло заглушить даже завывание бури, с искаженным от злобы лицом он швырнул мне конец веревки и вместе с Житковым втащил меня, дрожащего, но невыразимо обрадованного, на мокрые камни мола и тотчас же занялся нашей лодкой: зацепил ее длинным багром и велел подручному ввести ее в гавань, после чего с новым ассортиментом ругательств накинулся на меня и Житкова, требуя, чтобы мы следовали за ним на маяк.
Я ожидал необыкновенных свирепостей, но он, не переставая браниться, дал нам по рюмке перцовки, приказал скинуть промокшее платье и бегать нагишом по волнорезу, чтобы скорее согреться. Потом уложил нас на койку в своей конуре, прыкрыл одеялом и, усевшись за опрокинутый ящик, взял перо, чтобы составить протокол о случившемся.
А я был порожен храбростью своего верного и надежного товарища
Это оказалось невозможным, и вот нас подняло так высоко, что мы на мгновение увидели море по ту сторону мола, потом бросило вниз, как с пятиэтажного дома, потом обдало огромным водопадом, потом с бешеной силой стало бить нашу лодку о мол то кормою, то носом, то бортом.
Я пробовал было отпихнуться от волнореза веслом, но оно тотчас сломалось. Я одеревенел от отчаяния и вдруг заметил, или, вернее, почувствовал, что Житкова уже нет у меня за спиной. Была такая секунда, когда я был уверен, что он утонул. Но тут я услыхал его голос. Оказалось, что в тот миг, когда нас подняло вверх, Житков с изумительным присутствием духа прыгнул с лодки на мол, на его покатую, мокрую, скользкую стену и вскарабкался на самый гребень. Оттуда он закричал мне:
- Конец!
"Конец" - по-морскому канат. Житков требовал, чтобы я кинул ему веревку, что лежала свернутой в кольцо на носу, но так как в морском лексиконе я был еще очень нетверд, я понял слово "конец" в его общем значении и завопил от предсмертной тоски.
К счастью, сторож маяка увидал катастрофу и поспешил мне на помощь. Со страшными ругательствами, которых не могло заглушить даже завывание бури, с искаженным от злобы лицом он швырнул мне конец веревки и вместе с Житковым втащил меня, дрожащего, но невыразимо обрадованного, на мокрые камни мола и тотчас же занялся нашей лодкой: зацепил ее длинным багром и велел подручному ввести ее в гавань, после чего с новым ассортиментом ругательств накинулся на меня и Житкова, требуя, чтобы мы следовали за ним на маяк.
Я ожидал необыкновенных свирепостей, но он, не переставая браниться, дал нам по рюмке перцовки, приказал скинуть промокшее платье и бегать нагишом по волнорезу, чтобы скорее согреться. Потом уложил нас на койку в своей конуре, прыкрыл одеялом и, усевшись за опрокинутый ящик, взял перо, чтобы составить протокол о случившемся.
А я был порожен храбростью своего верного и надежного товарища
Когда я со своим другом Борисом Житковым возврощался домой, образовался сильный ветер, волны нагоняли нас нас и мы стали грести, чтобы быстрей добраться до говани целыми и не вредимыми.
Но это оказалось не так уж легко. Нас стало тоскать то вверх, то вниз образовавшимися волнами. И билась об мол то кормою, то носом, то бортом.
Мои старанья отпихнуть от волнорез веслом оказались нопрасными. Я просто не знал что делать. И вдруг я понял что моего друга Бориса нет в лодке. Оказывается он прыгнул на скользкий мол, вскорапколся на вершину и кричал мне:
-Конец!
От не знания морского языка я подумал о наступающем конце, но не то что он требовал верёвку, которая лежала но носу лодки.
к счастью меня мпас сторож, который увидел это происшествие и был крайне не доволен ( это чувствовалось в его вырожениях). После он занялся лодкой привязав её. И приказал идти за ним в маяк.
Я даже подумать не мог что он не станет нас бронить за наш поступок, а начнёт быстрее нас согревать все возможными способоми. После он стал заниматься составлением протокола.
Я же в свою очередь был поражен отважным поступком моего товарища
Но это оказалось не так уж легко. Нас стало тоскать то вверх, то вниз образовавшимися волнами. И билась об мол то кормою, то носом, то бортом.
Мои старанья отпихнуть от волнорез веслом оказались нопрасными. Я просто не знал что делать. И вдруг я понял что моего друга Бориса нет в лодке. Оказывается он прыгнул на скользкий мол, вскорапколся на вершину и кричал мне:
-Конец!
От не знания морского языка я подумал о наступающем конце, но не то что он требовал верёвку, которая лежала но носу лодки.
к счастью меня мпас сторож, который увидел это происшествие и был крайне не доволен ( это чувствовалось в его вырожениях). После он занялся лодкой привязав её. И приказал идти за ним в маяк.
Я даже подумать не мог что он не станет нас бронить за наш поступок, а начнёт быстрее нас согревать все возможными способоми. После он стал заниматься составлением протокола.
Я же в свою очередь был поражен отважным поступком моего товарища
КРАТКОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ, ПОЖАЛУЙСТА !
Как то вечером, когда мы с Борисом Жидковым возвращались домой на лодке, вдруг сорвался сильный ветер и погнал нас прямиком на волнорез. Разгулявшиеся буйные волны словно задались специальною целью шваркнуть нас со всего размаха о гранит волнореза и разнести наше судёнышко в щепки. Мы гребли из последних сил и всё своё спасение видели в том, что-бы добраться до гавани, сил и всё своё спасение видели в том, чтобы добраться до гавани прежде чем нас ударит о камни. Это оказалось невозможным, и вот нас подняло так высоко что мы на мгновенье увидели море по ту сторону мола, потом бросило вниз, как с пятиэтажного дома, потом обдало огромным водопадом, потом с бешеной силой стало бить нашу лодку о мол то кормою, то бортом. Я пробовал было отпихнуться от волнореза веслом, но оно сломалось. Я одревенел от отчаяния и вдруг заметил что Житкова за мойе спиной нет. Была такая секунда что я был уверен что он погиб. Но тут я услыхал его голос. Оказалось, что в тот миг когда нас подняло наверх. Житков с изумительным присутствиемдуха пригнул с лодки на мол, на его покатую мокрую стену и вскарабкался на самый гребень. Оттуда он закричал мне: -Конец! "Конец"-по морскому канат. Житков требовал чтобы я кинул ему верёвку что лежала свёрнутой в кольцо на носу. Но в морском лексиконе я был нетвёрд, поэтому понял слово конец в его общем значении и завопил от предсмертной тоски. К счастью сторожмаяка увидел катастрофу и поспешил мне на помощь. Со страшными ругательствами с искажённым от злобы лицом он швыркнул мне конец верёвки, вместе с житковым втащил меня, дрожащего но невырозимо обрадованного на мокрые камни мола и тотчас же занялся нашей лодкой зацепил её длинным багром и велел подручному ввести ёё в гавань, после чего снова накинулся на меня и Житкова, требуя, чтобы мы следовали за ним на маяк. Я ожидал необыкновенной свирепости но он не переставая браниться, приказал скинуть промокшее платье и бегать нагишом но волнорезу, чотбы скорее согреться. Потом Уложил нас на койку в своей конуре, прикрыл одеялом и, усевшись за опрокинутый ящик, взял перо, чтобы составить протокол о случившемся. А я был поражён храбростью своего верного и надёжного товарища... Не более 150 слов и не менее 75 слов
Как то вечером, когда мы с Борисом Жидковым возвращались домой на лодке, вдруг сорвался сильный ветер и погнал нас прямиком на волнорез. Разгулявшиеся буйные волны словно задались специальною целью шваркнуть нас со всего размаха о гранит волнореза и разнести наше судёнышко в щепки. Мы гребли из последних сил и всё своё спасение видели в том, что-бы добраться до гавани, сил и всё своё спасение видели в том, чтобы добраться до гавани прежде чем нас ударит о камни. Это оказалось невозможным, и вот нас подняло так высоко что мы на мгновенье увидели море по ту сторону мола, потом бросило вниз, как с пятиэтажного дома, потом обдало огромным водопадом, потом с бешеной силой стало бить нашу лодку о мол то кормою, то бортом. Я пробовал было отпихнуться от волнореза веслом, но оно сломалось. Я одревенел от отчаяния и вдруг заметил что Житкова за мойе спиной нет. Была такая секунда что я был уверен что он погиб. Но тут я услыхал его голос. Оказалось, что в тот миг когда нас подняло наверх. Житков с изумительным присутствиемдуха пригнул с лодки на мол, на его покатую мокрую стену и вскарабкался на самый гребень. Оттуда он закричал мне: -Конец! "Конец"-по морскому канат. Житков требовал чтобы я кинул ему верёвку что лежала свёрнутой в кольцо на носу. Но в морском лексиконе я был нетвёрд, поэтому понял слово конец в его общем значении и завопил от предсмертной тоски. К счастью сторожмаяка увидел катастрофу и поспешил мне на помощь. Со страшными ругательствами с искажённым от злобы лицом он швыркнул мне конец верёвки, вместе с житковым втащил меня, дрожащего но невырозимо обрадованного на мокрые камни мола и тотчас же занялся нашей лодкой зацепил её длинным багром и велел подручному ввести ёё в гавань, после чего снова накинулся на меня и Житкова, требуя, чтобы мы следовали за ним на маяк. Я ожидал необыкновенной свирепости но он не переставая браниться, приказал скинуть промокшее платье и бегать нагишом но волнорезу, чотбы скорее согреться. Потом Уложил нас на койку в своей конуре, прикрыл одеялом и, усевшись за опрокинутый ящик, взял перо, чтобы составить протокол о случившемся. А я был поражён храбростью своего верного и надёжного товарища... Не более 150 слов и не менее 75 слов
Как-то вечером мы с Борисом возвращались на лодке домой, но тут поднялся сильный ветер и погнал нас на волнорез. Мы гребли из последних сил, чтобы добраться до гавани. Это оказалось невозможным, нас то поднимало очень высоко, то бросило вниз. Нашу лодку стало бить о мол. Я попробовал отпихнуться от волнореза веслом, но оно сломалось. Я уже совсем отчаялся. А тут еще я заметил, что Житкова нет у меня за спиной. Я подумал, что он утонул. Но это было не так. Оказывается, когда нас подняло вверх - он сумел забраться на мол. Я услышал, как он кричит, но совершенно не понимал, чего он от меня хочет. Я сильно испугался и закричал. К счастью, сторож маяка увидел нас и поспешил на помощь. Ругаясь, он кинул мне конец веревки и втащил на камни мола. Затем он зацепил багром нашу лодку и велел подручному ввести ее в гавань. Сторож приказал следовать за ним на маяк. Он потребовал, что бы мы сняли мокрое белье и заставил нас бегать по волнорезу, чтобы мы согрелись. Потом уложил нас на койку, прикрыл одеялом и сел составлять протокол о случившемся. А я был поражен храбростью своего товарища