Я прилетел в турцию, там солнце светит  ярко, слышно как море шумит, ветер дует  редко, все туристы ходят  веселые, люди там проводят активный отдых.

Недетская серьезность; неглубокая речка; не простая, а сложная проблема; ни в чём не повинные люди; весьма неудачный доклад; отнюдь не воспитанный юноша; почти не знакомый человек; далеко не красивый поступок; нечернозёмная полоса; отнюдь не убедительные доводы; невысокий рост; никому не нужный разговор; Невзлюбив с первого взгляда; не думая о последствиях; не досчитавшись двух ящиков; лежало нераспечатанное письмо; неприсоединившееся государство; совершенно неподходящий пример; совершенно не подходящие для нас условия; не обладающий тактом; не дающий ответа; не распечатанный, а заклеенный конверт; очень непродуманное решение; ​никогда не разлучающиеся друзья; обстоятельства не выяснены; комиссия необразована; не прекращающийся всю ночь снегопад; девушка необразованна; Вы не хуже и не лучше других детей; и не жаль мне прошлого ничуть; он не способен совершить подлость; проект не готов; Не надо искажать факты; Но нечего об этом толковать; Несмотря на то, что ветер свободно носился над морем, тучи были неподвижны; неспроста я так обидчив; передать не могу, да и незачем; непобедимая в состязаниях команда; неугасимая любовь к родине; неумолкаемый днем и ночью шум моря; не проницаемая ни для воды, ни для воздуха оболочка; неподражаемый по красоте голос; неразличимые в тумане очертания скал; не видимые невооруженным глазом микроорганизмы; почти неслышимый шепот; ничем невозместимая потеря; незаменимые в дороге вещи; неприемлемые для нас условия; неистощимые в своих запасах недра; неодолимые ранее препятствие; я остался беден и независим; Океан не измерим и не укротим; полное счастье не достижимо.

 Был ясный солнечный день. Эскадра, состоявшая из двух дивизионов миноносцев и дивизионов подводных лодок, вышла на маневры в море. Легкий ветер и веселая зыбь. Совсем по-праздничному. С головного миноносца давали сигналы, и суда перестраивались. Сигнальщики, на обязанности которых разбирать и передавать сигналы, во все глаза в бинокли наблюдали за мачтой головного судна, чтобы не пропустить сигнала. А там то и дело подымались и опускались сигнальные флажки. Подводные лодки шли, выставив свою серую спину из воды, как морские чудовища. Как сердце, глухо стукал внутри каждый дизель-мотор. Сегодня всем было весело, даже кочегары на миноносцах, наглухо закупоренные в котельном отделении, как в коробке, чувствовали веселое напряжение и, хоть не видали, что наверху делалось, знали, что что-то удалое затевается и уже никак нельзя подгадить, и все бойко шевелились в жаркой атмосфере кочегарки, поминутно поглядывали на манометр: не упал бы хоть на йоту пар. На подводных лодках все были в еще большем напряжении: каждую минуту ждали приказания погрузиться в воду и каждому командиру хотелось это сделать на виду у всей эскадры первому. Люди стояли по местам. Вот-вот прикажут под воду -- дизель-мотор надо остановить и пустить в ход электрический мотор, ток для которого запасен в аккумуляторах; задраить наглухо входной люк и выставить из воды перископ -- длинную трубку, этот глаз подводной лодки: через нее из-под воды можно видеть все, что делается на поверхности. Вдали на горизонте едва обозначался силуэт крейсера: там адмирал, он наблюдает за всеми движениями эскадры, следит, правильно ли суда выполняют то, что им приказано сделать.   Все чувствовали, что дело идет пока превосходно: суда перестраиваются быстро и точно, совсем как солдаты на ученье, держат правильные расстояния, все идут одной скоростью, все одинаковые, как игрушки новые, и, кажется, дымят даже одинаково.   Подводной лодкой No 17 командовал лейтенант Я. Он хорошо знал свое судно и надеялся, что теперь он, пожалуй, погрузится вторым; No 11 погружался всегда так, как будто его какая-нибудь рука сразу топила, жутко смотреть -- за ним не угнаться. Ну, а другим лейтенант Я, спуску не даст. Команда как один. Всем хотелось не дать промашки. По сигналу надо погрузиться и атаковать адмиральский крейсер, затем, не всплывая на поверхность, вернуться в порт. А завтра будет отчет о маневрах, и целый день можно гулять, ходить к знакомым в городе и рассказывать про эту веселую прогулку. Мичман, не доверяя сигнальщику, сам тоже смотрел в большой бинокль на мачту главного миноносца, ожидая условленного сигнала. Механик со своими машинистами напряженно ждал команды сверху. Все было так натянуто, что, кажется, чихни теперь кто-нибудь громко, и все дружно стали бы переводить лодку в подводное состояние.   -- Ну что? Есть? -- спрашивал лейтенант каждый раз, когда новые флаги появлялись на главном миноносце.   -- Не нам, -- вздохнув, отвечал мичман.   -- Есть! -- вдруг закричал мичман, отрывая от глаз бинокль. Капитан стал командовать к спуску, но он еще не договорил команды, как дизель уже стал, и вместо него запел, зажужжал электромотор, уже стали наполняться цистерны балластной водой, все делалось само собой: спустился курок напряженного ожидания, и руки, которые томились наготове, быстро делали свое дело.   Вот уже под водой и на столике под перископом шатается на качке мелкая веселая картинка моря, бегущих миноносцев, а вон, как точка вдали, -- адмиральский крейсер.   Нет, хорошо идут нынче маневры -- всем было весело и радостно.