Жила была буква Е и ей так хотелось, что бы у нее была сестра. И вот однажды она собралась в поход и пошла. Вот идет она идет и видит букву и говорит, а как тебя зовут она и отвечает: "Меня зовут буква А"!
Ухты, а я буква Е будешь моей сестрой? Нет я одиночная буква !
Пошла она дальше видит бежит ёжик, а на его спинки буква Ё. Спрашивает будешь моей сестрой? Нет отвечает ей буква Ё у меня есть уже брат буква О! Идет буква Е дальше и видит идёт ей на встречу незнакомая буква. Как тебя зовут?- спрашивает буква Е. Меня зовут буква И. Будешь моей сестрой спросила Е букву И. И буква И ответила что она будет её сестрой и жили они долго и счастливо!
Летние каникулы! Эти волшебные слова! Само упоминание о них используется для трель меня.
Все мои летние каникулы, с момента, когда мне было четыре года, когда мне было семнадцать лет (1920 по 1932), были совершенно идиллическим. Это, я уверен, потому, что мы всегда ходили в ту же идиллическое место, и это место было Норвегию. За исключением моей сводной сестрой и братом, остальные из нас были все чисто норвежским кровью. Мы все говорили на норвежском и все наши отношения жил там. Итак, в путь, идя в Норвегии каждое лето было похоже домой.
Мы всегда были огромные партии. Существовали три мои сестры и моя сводная сестра (то есть четыре), и мой брат и я (то есть шесть), и моя мать (то есть семь) и няня (то есть восемь ) и в дополнение к этому, никогда не было меньше, чем две мои половины сестра друзей (то есть десять человек)
Хотите погреться на это сейчас, я не знаю, как моя мама сделала это. Были все эти поезда заказы и заказы лодку и бронирование гостиниц должны быть сделаны заранее в письме. Она должна была убедиться, что у нас было достаточно спорта и рубашки и свитера и gymshoes и купальные костюмы (вы не представлял даже купить шнурки на острове мы собирались), и упаковка должны были кошмаром. Шесть огромных стволов были тщательно упакованы, а также бесчисленные чемоданы, и когда великий день отправление прибыло десять из нас вместе с нашими горами багажа, будут изложены на первой и easlest шаг пути, поезд в Лондон.
Когда мы прибыли в Лондон, мы получили на три такси и отправился грохотом через большой город, чтобы король Креста, где мы получили на поезд в Ньюкасле, в двухстах милях к северу. Поездка в Ньюкасле заняло около пяти часов, и когда мы прибыли туда, нам нужно еще три такси, чтобы взять нас с вокзала на причале, где наша лодка будет ждать. Следующая остановка после этого будет в Осло, столице Норвегии.
Когда я был молодым, столице Норвегии Осло не называется. Он назывался Христиания. Но где-то вдоль линии, норвежцы решили покончить с этим красивое имя и называть его вместо Осло. Как дети, мы всегда знали его как Христиании, но если я это называю, что здесь, мы будем только запутаться, поэтому я лучше назвать Осло весь путь до конца.
Море jouruey из Ньюкасла в Осло заняла два дня и ночи, и если бы это было грубо, как это часто было, все мы получим seastek кроме наших бесстрашных матери. Мы привыкли лежать в шезлонги на прогулочной палубе, в пределах легкой досягаемости от рельсов наши лица зеленые отказе в горячий суп и корабль печенье любезно управляющий держал предлагая нам. А так как для бедных няня, она стала чувствовать себя больным момент, когда она ступит на палубу, я ненавижу эти вещи!
Летние каникулы! Эти волшебные слова! Само упоминание о них используется для трель меня. Все мои летние каникулы, с момента, когда мне было четыре года, когда мне было семнадцать лет (1920 по 1932), были совершенно идиллическим. Это, я уверен, потому, что мы всегда ходили в ту же идиллическое место, и это место было Норвегию. За исключением моей сводной сестрой и братом, остальные из нас были все чисто норвежским кровью. Мы все говорили на норвежском и все наши отношения жил там. Итак, в путь, идя в Норвегии каждое лето было похоже домой. Мы всегда были огромные партии. Существовали три мои сестры и моя сводная сестра (то есть четыре), и мой брат и я (то есть шесть), и моя мать (то есть семь) и няня (то есть восемь ) и в дополнение к этому, никогда не было меньше, чем две мои половины сестра друзей (то есть десять человек)Хотите погреться на это сейчас, я не знаю, как моя мама сделала это. Были все эти поезда заказы и заказы лодку и бронирование гостиниц должны быть сделаны заранее в письме.
С Борисом Житковым я
познакомился в детстве. Нам было по пятнадцать лет, мы учились в одном классе
Одесской прогимназии. Я принадлежал к той ватаге мальчишек, которая бурлила на
задних скамейках и называлась «камчаткой». Он же сидел далеко впереди.
Молчаливый, очень прямой, неподвижный. Словно стеной отгороженный ото всех
остальных. Нам он казался надменным.
Мне же импонировали его
важность, молчаливость и его сдержанность. Ибо сам я был очень вертляв и
болтлив. Житков казался мне самым замечательным существом на всем свете, и меня
тянуло к нему как магнитом.
Однажды, отойдя довольно
далеко от гимназии, я с удивлением увидел, что рядом со мной- Житков. В руке у
него была скрипка. «Задержался, должно быть, с учителем музыки»,- подумал я.
Житков был сдержан и молчалив
как всегда, но в самом его молчании я чувствовал дружественность.
На углу Канатной он внезапно
спросил:
-Грести умеешь?
-Отнюдь…То есть нет. Не
умею..
-А править рулем?
-Не умею.
_А гербарий собираешь?
Я даже не знал, что такое
гербарий.
-А какой сейчас дует ветер?
Норд? Или вест? Или ост?
Этого я тоже не знал. Я незнал ничего ни о чем. И был уверен, что едва он увидит, какой я невежда, он отвернется от меня и сейчас же уйдет. Но он только свистнул негромко и
продолжал молча шагать рядом со мной.
На следующий день, в воскресенье, он явился ко мне поутру с истрепанным астрономическим атласом и
стал показывать на его черных, как сажа, страницах всевозможные созвездия,
звезды, туманности и так заинтересовал меня и мою сестру, что мы стали с
нетерпением ждать темноты, чтобы увидеть в небе те самые звезды, какие он
показывал нам на бумаге, словно прежде ни разу не видели их.
Житкова уже тогда буквально
распирало от множества знаний, умений, сведений, которые наполняли его до
краев, он, педагог по природе, жаждал учить, наставлять, объяснять,
растолковывать.
Он учил меня всему: гальванопластике, французскому языку(который знал превосходно), завязыванию
морских узлов, распознаванию насекомых и птиц, предсказанию погоды, плаванию, ловле тарантулов. Под его ближайшим руководством я прочел две книгиТимирязева
и книгу Фламмариона об устройстве Вселенной. Именно потому, что я ничего не
умел и не знал, я оказался в ту пору драгоценным объектом для приложения его
педагогических талантов, тем более что я сразу же смирен и кротко признал его
неограниченное право распоряжаться моей умственной жизнью.
Моя мама, послушав наши
разговоры о звездах, была с первого же дня очарована им. Другие изредка
приходившие ко мне гимназисты были в её глазах драчуны, сквернословы, хвастунишки, курильщики.
Житков же, такой серьезный, внушительный, толкующий мне о небесной механике, сразу завоевал ее сердце, и
вскоре у них завелись свои разговоры. Она очень любила цветы. И Житков стал
помогать ей в цветоводстве, пересаживал вместе с ней ее лимоны и фикусы.
Помню также, что он приносил
ей какие-то выкройки и даже помогал кроить ситцевые блузки для моей старшей
сестры по изобретенному им новому методу.
С Борисом Житковым я
познакомился в детстве. Мы учились в одном классе.
я был очень вертляв и
болтлив. Житков казался мне самым замечательным существом на всем свете, и меня
тянуло к нему как магнитом.
Однажды, отойдя довольно
далеко от гимназии, я с удивлением увидел, что рядом со мной- Житков. В руке у
него была скрипка.
Житков был сдержан и молчалив
как всегда.
На следующий день он явился ко мне поутру с истрепанным астрономическим атласом и
стал показывать на его черных, как сажа, страницах всевозможные созвездия, они
заинтересовали меня и мою сестру, что мы ждали темноты, чтобы увидеть в небе.
Житкова уже тогда буквально
распирало от множества знаний, умений, сведений, которые наполняли его до
краев.
Он учил меня всему. Под его ближайшим руководством я прочел две книгиТимирязева
и книгу Фламмариона об устройстве Вселенной. Именно потому, что я ничего не
умел.
Моя мама, послушав наши
разговоры о звездах, была с первого же дня очарована им. Д
Житков же, такой серьезный, внушительный, толкующий мне о небесной механике, сразу завоевал ее сердце, и
вскоре у них завелись свои разговоры. Житков стал
помогать ей в цветоводстве, пересаживал вместе с ней ее лимоны и фикусы.
Как то так
Я слышала, что называется в народе - источник информации.
Вы видите, признаюсь - призыв с целью привлечения внимания.
Впрочем, однако - связь мыслей.
Действительно, вероятно, кажется, казалось - степень уверенности(в сказанном).
К неописанной моей радости - различные чувства говорящего.