1)Очи приоткрыла и пробудилась ото сна.
2)Чело царевича увенчали короной.
3)Кто на что горазд.
4)Медведь в клетке народ дивит.
5)Богатырь латами звенит.
6)Рать русская на половцев пошла.
7)Рыбаки юшку варят.
8)Девица в тувалет смотрится.
9)Перст уколола иглой.
10)Горница была убрана.
У меня есть мяч. Он весёлый и звонкий. Я очень люблю с ним играть. Он весёлый потому, что на нём нарисована такая забавная мордочка, и когда я на него смотрю, то мне хочется смеяться! А звонкий он потому, что внутри него есть колокольчик. И когда я его подбрасываю вверх, то он звенит. Я люблю играть со своим мячом. Он мне поднимает настроение. Когда ко мне приходят друзья, то мы все вместе играем и веселимся! И в этом нам помогает мой замечательный мяч!
1. Здравствуй утро да солнце веселое!
2. город чудный город древний ты вместил в свои концы и посады и деревни и палаты и дворцыю
3. здравствуй русская молодка-расскрасавица душа беоснежная лебёдка здравствуй матцшка-зима.
4. Ой ты Дон ли мой родимый Волга-матушка река! Помяниет добрым словом атамана казака.
5. соловьи соловьи не тревожьте солдат.
6. здравствуй царство Берендеево край лесного волшебства. и последнее слово разобрать по членам предложение . )
2. Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат.
3. Здравствуй утро, да солнце веселое!
4. Здравствуй, русская молодка, раскрасавица-душа, белоснежная лебедка, здравствуй, матушка-зима!
5. Ой, ты, Дон ли мой родимый, Волга-матушка река! Помяните добрым словом атамана казака.
6. Здравствуй, царство Берендеево, край лесного волшебства!
На сколько я поняла, нужно последнее предложение, а не слово разобрать
сказуемое, дополненине, дополнение, дополнение, определение, дополнение
Я не слышал живого Шаляпина. Да теперь уж и нет тех, кто бывал на его
спектаклях, слышал его на концертах.
Когда комплект пластинок записи 1901–1936 годов готовился к выпуску,
фирма «Мелодия» попросила меня предпослать этим записям заметку. И я
слушал их все десять часов.
Впечатление останется навсегда. Это целый огромный мир великих
страстей, гениальнейших озарений, глубочайших проникновений в суть
музыки, каждой фразы, каждого слова, образа. Сменяются в звучании народы,
эпохи, языки, судьбы, характеры. Но всё, что ни воплощает в своём пении
Шаляпин, обладает поистине шекспировской силой, всё крупно, мощно, смело,
сильно, создано на весь мир, на века.
И слушая, поражаясь, думаешь неотступно: чем объяснить, что теперь,
когда уж нет современников, которым посчастливилось слышать и видеть
Шаляпина, творения его не уходят в историю? Слава растёт. И всё, что
обнимает собой имя Шаляпина в пении, продолжает оставаться живым фактом
искусства и явлением в своём совершенстве непостижимым. Ничто не устарело
в его исполнении, ничто не требует исторической коррекции, снисхождения ко
вкусам времени, ни объяснений, что техника ныне ушла далеко вперёд. Нет!
Всё современно и всё совершенно в его искусстве, поистине легендарном, ибо
оно являет собой высочайшее слияние в одном лице талантов певца, музыканта,
актёра.
Хочется сразу отвергнуть распространённое мнение, будто главный
секрет воздействия Шаляпина – в небывалой мощи и красоте его певучего баса.
И мировая, и русская сцены знали голоса куда более мощные, чем
шаляпинский. Но не было в мире голоса, который был бы наделён таким
разнообразием тембров и красок. Мощь шаляпинского голоса была не
природной, а следствием его умения распределить свет и тени.
Только потому, что свой голос Шаляпин подчинил себе до пределов
возможного, он звучал у него и мощнее, и звучнее, и шире, чем у других певцов
с сильными голосами. И воспринимался как голос небывалый, неповторимый,
единственный.
Школа? Да, много говорили о школе, которую он прошёл в Тифлисе у
своего первого и, по существу, единственного учителя Д. А. Усатова. Но и это
не может объяснить вокального совершенства Шаляпина, ибо он усвоил всё
лучшее из того, что ему приходилось слышать, – усвоил элементы всех школ,
растворил их в своём пении.
Но разве он мог бы достигнуть этого, если бы не был наделён даром
гениального музыканта? Шаляпин говорил, что «ноты – это простая запись» и
что «нужно их сделать музыкой, как хотел композитор». И он делал их
музыкой. Мне кажется, что Шаляпин не может быть назван в обычном смысле
исполнителем вокальной партии, потому что каждый раз – в большей или
меньшей степени – был сотворцом композитора.
Человек, вышедший из самых глубин народных, Шаляпин дошёл до
вершин мировой славы. После Шаляпина уже невозможно ни петь, ни играть,
как играли и пели раньше. Голос его навсегда сохранит и для нас, не видевших
его живого, величие его искусства.
Я не слышал живого Шаляпина. Да теперь уж и нет тех, кто бывал на его спектаклях, слышал его на концертах. Когда комплект пластинок записи 1901–1936 годов готовился к выпуску, фирма «Мелодия» попросила меня предпослать этим записям заметку. И я слушал их все десять часов. Впечатление останется навсегда. Это целый огромный мир великих страстей, гениальнейших озарений, глубочайших проникновений в суть музыки, каждой фразы, каждого слова, образа. И слушая, поражаясь, думаешь: чем объяснить, что творения его не уходят в историю? Ничто не устарело в его исполнении, ничто не требует исторической коррекции, снисхождения ко вкусам времени, ни объяснений, что техника ныне ушла далеко вперёд. Всё современно и всё совершенно в его искусстве, поистине легендарном, ибо оно являет собой высочайшее слияние в одном лице талантов певца, музыканта, актёра. Хочется сразу отвергнуть распространённое мнение, будто главный секрет воздействия Шаляпина – в небывалой мощи и красоте его певучего баса. И мировая, и русская сцены знали голоса куда более мощные, чем шаляпинский. Но не было в мире голоса, который был бы наделён таким разнообразием тембров и красок. Мощь шаляпинского голоса была следствием его умений. Только потому, что свой голос Шаляпин подчинил себе до пределов возможного, он звучал у него и мощнее, и звучнее, и шире, чем у других певцов с сильными голосами. И воспринимался как голос небывалый, неповторимый, единственный. Много говорили о школе, которую он прошёл в Тифлисе у своего первого и учителя Д. А. Усатова. Но и это не может объяснить вокального совершенства Шаляпина, ибо он усвоил элементы всех школ, растворил их в своём пении. Но разве он мог бы достигнуть этого, если бы не был наделён даром гениального музыканта? Шаляпин говорил, что «ноты – это простая запись» и что «нужно их сделать музыкой, как хотел композитор». И он делал их музыкой. Мне кажется, что Шаляпин не может быть назван в обычном смысле исполнителем вокальной партии, потому что каждый раз – в большей или меньшей степени – был сотворцом композитора. Человек, вышедший из самых глубин народных, Шаляпин дошёл до вершин мировой славы. После Шаляпина уже невозможно ни петь, ни играть, как играли и пели раньше. Голос его навсегда сохранит и для нас, не видевших его живого, величие его искусства (350слов)