Между тем солнце ещё немножко поднялось над горизонтом. Теперь море сияло уже не сплошь а лишь в двух местах. На самом горизонте горела длинная сияющая полоса а в медленно набегающих волнах вспыхивали десятки ярких режущих глаза звёзд. На всём же остальном своём громадном пространстве море светилось нежной грустной голубизной августовского штиля. Петя залюбовался морем. Сколько бы ни смотреть на море, оно никогда не надоест. Оно всегда разное новое невиданное. Оно меняется каждый час на глазах. То оно тихое светло-голубое в нескольких местах покрытое серебристыми почти белыми полосками штиля. То оно ярко-синее пламенное сверкающее. То под свежим ветром становится вдруг темно-индиговым шерстяным, точно его гладят против ворса.
"Между тем солнце еще немножко поднялось над горизонтом. Теперь море сияло уже не сплошь, а лишь в двух местах: длинной полосой на самом горизонте и десятком режущих глаза звезд, попеременно вспыхивающих в зеркале волны, осторожно ложащейся на песок. На всем же остальном своем громадном пространстве море светилось такой нежной, такой грустной голубизной августовского штиля, что невозможно было не вспомнить:
Между тем солнце ещё немножко поднялось над горизонтом. Теперь море сияло уже не сплошь а лишь в двух местах. На самом горизонте горела длинная сияющая полоса а в медленно набегающих волнах вспыхивали десятки ярких режущих глаза звёзд. На всём же остальном своём громадном пространстве море светилось нежной грустной голубизной августовского штиля. Петя залюбовался морем. Сколько бы ни смотреть на море, оно никогда не надоест. Оно всегда разное новое невиданное. Оно меняется каждый час на глазах. То оно тихое светло-голубое в нескольких местах покрытое серебристыми почти белыми полосками штиля. То оно ярко-синее пламенное сверкающее. То под свежим ветром становится вдруг темно-индиговым шерстяным, точно его гладят против ворса.
Между тем солнце ещё немножко поднялось над горизонтом. Теперь море сияло уже не сплошь, а лишь в двух местах. На самом горизонте горела длинная сияющая полоса, а в медленно набегающих волнах вспыхивали десятки ярких режущих глаза звёзд. На всём же остальном своём громадном пространстве море светилось нежной, грустной голубизной августовского штиля. Петя залюбовался морем. Сколько бы ни смотреть на море, оно никогда не надоест. Оно всегда разное новое, невиданное. Оно меняется каждый час на глазах. То оно тихое, светло-голубое, в нескольких местах покрытое серебристыми почти белыми полосками штиля. То оно ярко-синее пламенное сверкающее. То под свежим ветром становится вдруг темно-индиговым шерстяным, точно его гладят против ворса.
Между тем солнце ещё немножко поднялось над горизонтом. Теперь море сияло уже не сплошь а лишь в двух местах. На самом горизонте горела длинная сияющая полоса а в медленно набегающих волнах вспыхивали десятки ярких режущих глаза звёзд. На всём же остальном своём громадном пространстве море светилось нежной грустной голубизной августовского штиля. Петя залюбовался морем. Сколько бы ни смотреть на море оно никогда не надоест. Оно всегда разное новое невиданное. Оно меняется каждый час на глазах. То оно тихое светло-голубое в нескольких местах покрытое серебристыми почти белыми полосками штиля. То оно ярко-синее пламенное сверкающее. То под свежим ветром становится вдруг темно-индиговым шерстяным, точно его гладят против ворса.
Между тем солнце ещё немножко поднялось над горизонтом. Теперь море сияло уже не сплошь, а лишь в двух местах. На самом горизонте горела длинная сияющая полоса, а в медленно набегающих волнах вспыхивали десятки ярких режущих глаза звёзд. На всём же остальном своём громадном пространстве море, светилось нежной грустной голубизной августовского штиля. Петя залюбовался морем. Сколько бы ни смотреть на море, оно никогда не надоест. Оно всегда разное новое, невиданное. Оно меняется каждый час на глазах. То оно тихое светло-голубое в нескольких местах покрытое серебристыми, почти белыми полосками штиля. То оно ярко-синее пламенное, сверкающее. То под свежим ветром становится вдруг темно-индиговым, шерстяным, точно его гладят против ворса.
каленной печки (на)конец ветер поднялся с такой силой что трудно стало двигаться (в)перёд. В какие(нибудь) десять минут окрес. ность изменилась совершенно леса приняли сумрачный цвет и зашумели (в)далеке как раз. ярённое море макушки деревьев рвались словно в страхе каком(то) и силились как(будто) убежать от вихрей которые выр. стали вдруг в разных местах и стремительно носились по полям.
Уже с утра разд. вались по врем. нам глухие отдалённые раскаты они гремели теперь (без)умолку и пр. ближались вместе с ними надвигалась и туча сделавшаяся теперь зловещего чернильного цвета. Темнота на земле а туча на небе с каждой с. кундой захватывали всё больше и больше пространства слышно было как (по)среди грохота бушевавш. го ветра шумела она комкая нижние слои облаков и сдавливая воздух.
На с. кунду вся природа как бы пораженная страхом упала ниц и смолкла. (Д. Григорович) Расставить знаки перпинания, указать части речи выделенных слов!
каленной печки; наконец ветер поднялся с такой силой, что трудно стало двигаться вперёд. В какие-нибудь (местоимение) десять минут окрестность изменилась совершенно: леса приняли сумрачный цвет и зашумели вдалеке (наречие), как разъярённое море, макушки деревьев рвались, словно в страхе каком-то, и силились (глагол) как будто убежать от вихрей, которые вырастали вдруг в разных местах и стремительно носились по полям.
Уже с утра раздавались по временам глухие, отдалённые раскаты; они гремели теперь без умолку и приближались, вместе с ними надвигалась и туча, сделавшаяся теперь зловещего чернильного цвета. Темнота на земле, а туча на небе с каждой секундой захватывали всё больше и больше пространства, слышно было как посреди грохота бушевавшего ветра шумела она, комкая нижние слои облаков и сдавливая (деепричастие) воздух.
На секунду вся природа, как бы пораженная страхом, упала ниц и смолкла. (Д. Григорович)
Тучи, склонявшиеся(причастие) на горизонте, стали выше подыматься, сгущались и разливались всё шире и шире(наречие) по небосклону. Время от времени пробегал порыв ветра. Он вырывался, казалось, из жерла рас
каленной печки; наконец ветер поднялся с такой силой что трудно стало двигаться вперёд. В какие-нибудь(местоимение) десять минут окрестность изменилась совершенно: леса приняли сумрачный цвет и зашумели вдалеке(наречие), как разъярённое море, макушки деревьев рвались, словно в страхе каком-то, и силились(глагол) как будто убежать от вихрей, которые вырастали вдруг в разных местах и стремительно носились по полям.
Уже с утра раздавались по временам глухие, отдалённые раскаты; они гремели теперь без умолку и приближались, вместе с ними надвигалась и туча, сделавшаяся теперь зловещего чернильного цвета. Темнота на земле, а туча на небе с каждой секундой захватывали всё больше и больше пространства, слышно было, как посреди грохота, бушевавшего ветра, шумела она, комкая нижние слои облаков и сдавливая(деепричастие) воздух.
На секунду вся природа, как бы пораженная страхом, упала ниц и смолкла. (Д. Григорович)